
«Мурзилка» в 20-30 годы

С мая 1924 года можно было выписать «Мурзилку» на три месяца за 50 копеек с учётом доставки и пересылки.
Люди, которые взялись делать новый журнал, были те же, что писали для детей и до революции, но времена изменились.
На второй стороне обложки самого первого номера «Мурзилки» значится: «Журнал издается при ближайшем участии: Ал. Алтаева, О. В. Спандарян, А. Фёдорова-Давыдова». Когда Анна Хвольсон опубликовала первые истории про «лесных малюток», Фёдорову-Давыдову было двенадцать лет. Ещё через пять лет он сам стал регулярно печататься в детских изданиях. Писал он тогда сказки в стихах по мотивам народных сказок и фантастические повести о приключениях зверей и птиц. Он переводил Андерсена, братьев Гримм, Распе и Свифта. Было сказкой и первое произведение Ал. Алтаева, оно появилось в печати через два года после того, как щёголь Мурзилка начал свой путь к славе.
Оба автора, таким образом, прекрасно помнили имя «Мурзилка» и знали силу его обаяния. В качестве названия предложил его, видимо, Фёдоров-Давыдов: к 1924 году он накопил опыт работы в области редактирования детских журналов. Но сказки после революции «отменили» как буржуазный пережиток. Может, они и не были, как религия, «опиумом народа», но всё же уводили от действительности к вымышленному миру, от материализма к идеализму. «В те дни мрачные противники
антропоморфизма сказки утверждали, что и без сказок ребёнок с огромным трудом постигает мир. И им удалось захватить ключевые позиции в педагогике. Вся детская литература была взята под подозрение. Единственное, что, по их мнению, разрешалось делать детским писателям, — это создавать некоторые необязательные довески к учебникам» (Е. Шварц «Житие сказочника». М., 1991). Ни Фёдоров-Давыдов, ни Ал. Алтаев при новой власти сказок уже не писали: первый автор перешел к жанру рассказа, построенного на бытовом эпизоде, второй, разрабатывавший прежде историческую тематику, переключился на биографии деятелей русской культуры.

Итак, оставить Мурзилку сказочным персонажем было нельзя. Пришлось также экспроприировать у него фрак и цилиндр — атрибуты разгромленной буржуазии.
Фёдоров-Давыдов как бывший буржуазный спец по сказкам продемонстрировал в последний раз опыт сказочной трансформации: превратил Мурзилку в… дворнягу.
Это было очень логично.
Вот как описаны в № 1 задачи журнала:
«Мурзилка» отразит в себе ребячье житье-бытье и природу.
«Мурзилка» покажет, как ребята должны работать сообща, чтобы им весело было от работы.
«Мурзилка“ даст ребятам много таких картин в красках, которые можно будет резать в полное их удовольствие, а потом нарезанное склеивать, чтобы у ребят получались всякие вещи».
В общем, учиться, учиться и учиться, как велел Ильич: учиться учиться, учиться трудиться и учиться коммунизму. И никаких фантазий. Претерпевший превращение Мурзилка, во-первых, стал существом из реальной жизни, во-вторых, подходил под определение природы — животное всё-таки. В-третьих, он предстал не каким-нибудь аристократом от собак, а рабоче-крестьянским беспородным псом, четвёртым щенком в семье своей мамы Жучки.

Нового героя нарисовал художник К. Ротов. А. Фёдоров-Давыдов в первом номере журнала сообщил о Мурзилке следующее: «Весь он был какой-то лохматый, шершавый; на мордочке у него шерсть торчала вроде стариковской бороды; одно ухо висело вниз, другое – было поднято вверх». Между прочим, окрестил щенка Мурзилкой слесарь Степан.
— Вот так пёсик! — сказал он. — И шустрый же! Мурзилка да и только!..
С самого начала Фёдоров-Давыдов публиковал рассказы про щенка, подписываясь псевдонимом Федэ. То ли оттого, что автор привык писать о приключениях животных, то ли оттого, что дореволюционный Мурзилка имел склонность к перемене мест, только Жучкин младшенький не задержался в родном дворе. Несколько раз он менял хозяев, хотя слесарь отдал его было сыну Петьке. Он путешествовал с пионерами, знался с беспризорниками, едва не был зарезан одним доктором ради нужд медицины, ночевать в клетке с белым медведем, летал на воздушном шаре, жил при пожарной части…
К № 12 за 1926 год А. Федэ от Мурзилки устал. Он вернул щенка Петьке. Слесарь Степан превратился к тому времени в Герасима (должно быть, по аналогии с «Му-му»), а сам Фёдоров-Давыдов стал описывать приключения обезьянки. Правда, через год он выпустил книжку «Приключения Мурзилки, удивительно шустрой собачки». Но журнал остался без героя.
Что касается Ал. Алтаева, то он эстафету не подхватил. Он печатал в «Мурзилке» разные поучительные истории.
Ал. Алтаев был на самом деле дамой по имени Маргарита Ямщикова. Она родилась в дворянской семье, впрочем, нетипичной. Отец её занимал одно время пост губернского предводителя дворянства в Пскове, а закончил жизнь актёром. Дочь пошла еще дальше: сначала взяла себе мужское имя в целях борьбы с дискриминацией дам в литературе, в 1905 году оказалась на баррикадах, а в 1917-м стала работать в большевистской прессе — в газете «Солдатская правда».
Из редколлегии журнала Ал. Алтаев исчез довольно скоро, но прожил, несмотря на дворянское происхождение, долгую жизнь — до 1959 года. На его счету около ста книг. Федэ, наоборот, продержался в редакции до 1931 года включительно, пока журнал оставался приложением к «Рабочей газете». Тираж «Мурзилки» поднялся в этом году до 310 тысяч против 25 в 1924-м.
В 1936-м Федорова-Давыдова не стало. Виноват ли в том «культ личности», неизвестно.
Не прошло и года, как с Мурзилкой произошла новая метаморфоза.
